Преподобномученица Анна Рыбинская (Благовещенская) (+1937)

Память 26 фев/11 мар.

НЕОБЫКНОВЕННАЯ КОММУНА

Есть в Пошехонье, в Первомайском районе, неподалёку от села Кукобой, мёртвая деревня Захарьево.

Церковь Рождества Богородицы в Захарьево     

Девяносто лет назад село это было не просто живое — а знаменитое и образцовое. Прославилось оно на всю область и страну из-за необыкновенной женской коммуны, которую создали здесь в 1921 году несколько женщин. К 1931 году здесь воистину доблестно трудились уже 105 женщин и девушек.

Дома коммуны

«Первомайская женская сельскохозяйственная коммуна имени Крупской является наиболее ярким образцом героической борьбы трудящейся крестьянки под руководством коммунистической партии за своё раскрепощение», — писалось в газетах. «Члены коммуны живут единой сплочённой семьей», «коммуна развивается и крепнет именно на базе роста производительности труда, на базе общего коллективного труда»…

На покосе. Кадр из кинохроники

Начав с покупки ветхого домика, коммунарки вырубали глухой лес, корчевали пни, а на расчищенных полях засевали хлеб. Многие девушки стали профессиональными каменщиками и плотниками, построили одиннадцать просторных добротных изб со светёлками, в которых соблюдались идеальная чистота и уют. Были устроены кирпичный, дегтярный и кожевенный заводы, валяльно-катальная, швейная и сапожная мастерские, кузница и ветряная мельница, и все эти предприятия были высокодоходными. У коммуны был также огород с парниками и прекрасный сад, молочное хозяйство, птицеферма на 500 кур с инкубатором на 17 тыс. яйцемест. На размытых кадрах старой кинохроники мы видим бодрый труд коммунарок.

Мельница в Захарьеве, построенная монахинями

Вот что рассказывала одна из этих женщин:

«Я — член коммуны имени Крупской с 1922 года. До 1922 года я учительствовала, а в 1922 году, отказавшись от учительской должности, я все свои силы и здоровье решилась отдать на создание крупной организации, каковой является наша коммуна… И вот, эта дружная, трудолюбивая семья не отказала мне в моей просьбе — быть принятою в число её членов, и я… вступила в это общество девиц, задавшихся целью доказать на деле свою мощность, свою независимость от мужчины, доказать, что действительно женщина может управлять государством. Советская власть отнеслась к нам очень сочувственно, за что мы, конечно, очень благодарны ей. И вот, с 1922 года коммуна наша всё растёт и растёт, и, вместо десяти человек (как, помню, было при моём вступлении), число членов коммуны выросло уже до ста. Вместо маленькой ветхой избушки стоят уже большие дома, и коммуна начинает мало-помалу принимать вид маленького городка… Посетители наши всегда высказывают свой восторг и удивление, что женщины, исключительно женщины, так дельно, толково могут вести свое хозяйство. Многие изъявляют желание усвоить всё это и устроить у себя дома нечто подобное. Я помню, как одна из экскурсанток выразилась так: ‟Побывав у вас, посмотрев на все ваши работы, расспросив обо всём, что меня интересует, я, мне кажется, получила столько практических указаний, столь полезных для ведения сельского хозяйства, что мне представляется, что я прослушала сельскохозяйственные курсы». Вот такие-то отзывы для нас очень ценны, они доказывают, что и мы, ‟бабы», приносим государству нашему посильную помощь. Вполне надеюсь, что и впредь государство будет помогать нам во всём необходимом, а мы, всё более и более совершенствуясь в ведении правильного сельского хозяйства, тоже будем помогать государству, на деле доказывать, что баба — человек и не хуже мужчины может вести хозяйство, будем с большой радостью делиться своим опытом с нашими посетителями, предостерегать их от ошибок, которые пережили сами».

Вот такой торжествующий феминизм в действии. Пожалуй, единственный столь яркий образец женской коммуны в советской истории. Куда там фантазиям Чернышевского в романе «Что делать?»!

СЕКРЕТ КОММУНИСТИЧЕСКОГО ТРУДА

Приведённое самосвидетельство — это собственноручно записанные на допросе сразу после ареста показания коммунарки Марии Алексеевны Благовещенской — монахини Анны. Да, коммуна имени Крупской была женской монастырской общиной. Вот показания, данные на следствии настоятельницей общины Анной Соловьевой:

«Созданная первоначально Захарьевская сельскохозяйственная артель и впоследствии Первомайская сельхозкоммуна имени Крупской являлись фактически религиозной общиной с монастырским уставом, которая, по установкам архимандрита Никона, могла быть преобразована в женский монастырь в случае падения советской власти. Для того чтобы сохранить указанную коммуну… была создана фиктивная ячейка ВКП(б) и в неё были посланы… члены коммуны… Бессомненно, что никто из них при вступлении коммунистом быть не мог, так как они полностью сохранили свои религиозные убеждения и вступали в партию только лишь по нашим заданиям, для того чтобы дотянуть путём любых уступок и компромиссов существование коммуны до падения советской власти…»

Монахини-коммунарки. Захарьево

Духовник общины архимандрит Никон (Чулков) был игуменом Павло-Обнорского монастыря, закрытого в 1924 году; он и предложил в 1921 году эту форму сохранения общиннного образа жизни в новых условиях — артель. Он даже благословил некоторых членов общины вступить в комсомол и в партию, с тем, однако, чтобы они на всех собраниях молчали и ничего не говорили против Господа, оставаясь в душе все теми же верующими людьми. Отец Никон часто тайно приезжал в общину, чтобы устроить и направить духовную жизнь сестер.

Вот показания бывшей коммунарки:

«Принимались в неё люди только по рекомендации членов, живущих в коммуне и достаточно испытанных отцом Никоном… если же кто поступал по рекомендации членов, он брался на известное испытание и через некоторый промежуток времени его всё же знакомили… с отцом Никоном… В общине имелся свой распорядок и применены монастырские правила следующие: в воскресный день должны все без исключения пойти к утрене, свои имелись люди в церкви, псаломщик Патокова, Благовещенская, читали Апостол, хор имелся человек до двадцати пяти, чем привлекались в церковь окрестные крестьяне; после обедни начинался обед; когда обедают коммунарки, в этот момент соблюдалась в столовой полная тишина, во время обеда за столом не допускалось ни посторонних разговоров, ни смеха, в это время на рояле играли только кантики… песенки светские играть не разрешали, их можно услышать только тогда, когда появляются в столовой советские…        

Роспись свода храма в Захарьеве

Если, прожив в коммуне год или два, разочаруешься, в коммуне не захочешь жить — пойди, но такой был устав, что ни одной тряпки взять тебе из неё нельзя…»

Вот чем объяснялась потрясающая эффективность православно-коммунистического труда женщин и девушек! А чтобы их не уничтожили как монастырскую общину, объединив с соседней коммуной в колхоз, они развивали «феминистскую» идею, которую выразила на допросе монахиня Анна. Мы, де, экспериментальная коммуна нового времени, докажем, как прекрасен женский труд!

Но тут пришла сплошная коллективизация. Коммуны и артели, как и крестьяне-единоличники, имели с государством рыночные отношения, а не находились в рабском подчинении; только колхозы давали полный контроль над людьми, лишали их всякой материальной независимости. И тех, кто не вступал в колхоз, следовало «разрабатывать» как контрреволюционеров. С «коммуной имени Крупской» разработка быстро вывела на церковную линию…

ГОЛГОФА МОНАХИНИ АННЫ

Монахиню Анну арестовали 29 апреля 1931 года — в Великую Пятницу.

Она родилась в 1898 году в семье священника села Борисоглеб Пошехонского уезда, была крещена Марией. Окончила Пошехонскую гимназию, работала учительницей в сельских школах, посещала Павло-Обнорский монастырь и стала духовной дочерью архимандрита Никона. По его благословению в 1922 году поселилась в Захарьевской общине, где несла различные послушания: была псаломщиком и регентом хора, пчеловодом и счетоводом и впоследствии приняла монашеский постриг с именем Анна.

По делу «Коммуны имени Крупской» монахиню Анну приговорили к трём годам концлагеря. Вернувшись из заключения, она продолжила служить Церкви: стала псаломщицей в храме в селе Николо-Колокша Рыбинского района Ярославской области.

22 сентября 1937 года её снова арестовывают. В это время подразделения НКВД по всей стране осуществляют секретный приказ № 00447 — необходимо выполнить спущенные партией «лимиты», осудить определённое число «контрреволюционеров» по 1-й категории (расстрел) и по 2-й (лагеря).

«…Вы после ухода Никона на нелегальное положение стали руководить контрреволюционной группой и давали участникам её указания по контрреволюционной работе, то есть чтобы они среди населения проводили антисоветскую агитацию, мобилизовывали верующих на противодействие закрытию церквей, распространяли провокационные слухи о скорой гибели советской власти. Кроме того, вы давали им указания о конспирации антисоветской работы. Следствие требует от вас исчерпывающих показаний.

— Никаких показаний дать не могу, так как виновной себя в этом не признаю».

7 марта 1938 года тройка НКВД приговорила её к расстрелу. Монахиня Анна (Благовещенская) была расстреляна 11 марта 1938 года в Ярославле и погребена в безвестной могиле. В 2000 году Юбилейный Архиерейский собор Русской Православной Церкви причислил её к лику святых как преподобномученицу.

Елена Тростникова